Она умела кричать, как ворона: «Каррр!» —
вкладывая в это «каррр!» столько обиды на мир,
что даже зеленый с розовым ежиком шар
лопался, как будто в нем десять проделали дыр.
Она умела кричать, как ворона: «Каррр!» —
и спозаранку, когда я в объятиях сна
еще посапывал мирно, будила в самый разгар
блаженства — мерзкими криками из-за окна.
Может быть, это «каррр!» я больше всего и любил;
на эти губки смешливые — О, вундербар! —
глядел неотрывно и радовался как дебил,
когда они вдруг изд…